Мафия к Бюрократия
На первый взгляд между понятиями «бюрократия» и «мафия» нет ничего общего. Термин «бюрократия» обозначает господство формально узаконенной системы отношений над неформальной, конвенционально установленной системой.
Мафия (от итал. mafia — тайная преступная организация) — обозначение насилия, произвола, всех форм организованной преступности.
Очевидно, что мафия — нечто противоположное бюрократии. Этот термин обозначает, скорее, господство неформальных, неузаконенных отношений, их доминирование над формальной, легальной системой правил. Контрабанда наркотиков, игорные дома, убийства политических лидеров — лишь поверхностный слой явления, в основе которого лежит связь с организациями преступного мира, стремящимися к политической власти, проникновению в бюрократическую государственную машину и подчинению ее себе.
Однако во второй половине XIX в., когда слово «мафия» появилось в итальянском языке, оно имело совершенно иной смысл. С его помощью обозначался особый феномен коллективного действия, система ценностных и поведенческих стереотипов. Уже по самому своему определению, считает известный специалист по исследованиям сицилийской мафии, профессор социологии университета Катании Р. Катанзаро, мафия ставит во главу угла понятие чести. Ведь изначально мафия обозначала социально признанную способность главы семьи гарантировать ближайшим родственникам известный уровень потребления,, неприкосновенность семейной собственности, защиту от нападений извне. Особым объектом охраны являлось целомудрие жены и невинность дочерей. «Таким образом, речь идет о социально признанном способе распределения статусов в системе межличностного поведения… Гарантия уровня жизни семьи, защита ее жизненного пространства и сохранение сексуальной неприкосновенности родственников… антропологические изыскания свидетельствуют, что в культуре средиземноморских народов эти элементы тесно взаимосвязаны». Однако формы и механизмы внутригрупповой коллективной защиты жизненно важных социальных ценностей и символов распространены не только у средиземноморских народов. Они существуют и в нашей стране, например, у народов Закавказья, свидетельством чему является обычай кровной мести за поруганную честь. Кровная месть — обычай, сложившийся при родовом строе как универсальное средство защиты чести и имущества семьи. Обязанность родственников убитого или оскорбленного отомстить виновнику могла передаваться из поколения в поколение, охватывая не одну, а несколько родственных семей. На островах Сардиния и Корсика кровная месть получила название вендетты.
Понятие чести несет морально-этическую нагрузку и означает то, как человек должен себя вести, чтобы не запятнать свою репутацию, достоинство или доброе имя. Честь может быть фамильной и родовой, принадлежать семье и всем поколениям. В таком случае она является моральным символом, сопровождающим символы социальные — дворянское звание, общественное признание и т. п. Честь может быть и индивидуальной характеристикой, не связанной с формально установленными атрибутами власти (гербом, званием, должностью). В отличие от понятия достоинства понятие чести базируется не на принципе равенства всех людей в моральном отношении, а на их дифференцированной оценке. Честь выделяет человека среди ему подобных, основывается на особом признании индивидом себя как незаменимой личности. Благодаря гипертрофированной оценке собственной значимости и
стремлению эту значимость всячески защитить формируются ложные представления о чести.
Среди последних можно выделить не только снобизм, чванство, представление о собственной (часто надуманной) исключительности, но и атрибутивные качества, никак не связанные с моральными принципами. Они-то и послужили основой возникновения мафиозной организации. В сицилийской культуре принято различать два понятия: честный человек и человек чести. В первом случае речь идет о врожденной, а во втором — о приобретенной черте. Если честь понимается как качество, которым индивид наделяется при рождении («он из честной семьи»), и которое утрачивается при недостойном поведении, то мы имеем дело с «честным человеком».
«Человеком чести» не рождаются, им становятся. «Здесь уже честь — особо ценимая способность, будь то неординарная сила, храбрость или же какой-либо другой талант, который вызывает не только восхищение, но и помогает достичь успеха в жизни. К примеру, человек чести, даже низкого происхождения, может добиться богатства и уважения, запугивая других».
Иногда подростки совершают рискованные поступки, идут на преступления и убийства без всякой выгоды для себя, только ради того, чтобы вызвать восхищение сверстников. В этом случае сила, храбрость, обман становятся элементами игры, они не осознаются как нечто аморальное, составляя часть демонстративного типа поведения. Подросток бравирует своим героизмом, не совершая ничего геройского. Понятие чести обозначает в данном случае только форму поведения без какого-либо содержания.
В подобном поведении нет никакой мафиозности. Здесь можно говорить лишь о некой «технической» основе мафиозной деятельности, но не о ней самой. Недаром именно такие бравирующие ложно понятым героизмом подростки становятся зачастую рекрутами настоящей мафии и организованной преступности. Профессиональные рэкетиры, наркоманы, убийцы берут над ними «шефство», постепенно втягивая их в свою систему. Однако сама система, т. е. мафия, построена на иных законах. Главным принципом деятельности выступает здесь закон омерты, предполагающий молчание окружающих под угрозой насилия. Если член шайки совершает убийство, он знает, что «свои» никогда не выдадут его. Более того, оставшихся на свободе сообщников и свидетелей заставят замолчать.
Игра перестает быть игрой, она становится серьезным делом, связанным с жизнью и смертью. Мафия — тесно сплоченное, тайное сообщество людей, применяющих насилие и к «своим», и к «чужим». Преступление как нарушение человеческих законов, так же как и понятие чести (морального принципа защиты человеческого достоинства) меняют здесь свою ориентацию и содержание. Преступлением становится все то, что нарушает неписаные законы тайного сообщества. «Предательство вообще» не наказуется, однако, карается любое предательство по отношению к «своим»: доносительство, неповиновение и т.д. Групповая мораль занимает место общечеловеческих ценностей; коллективизм существует только в социально извращенной форме.
Однако такое возможно лишь в условиях хорошо развитого товарного производства, в гражданском обществе, правовом государстве. Борьба является честной, если основана на законе, перед которым все равны. В слаборазвитом обществе возможности индивидов различаются: привилегированные социальные группы, а бюрократия является одной из них, фактически блокируют доступ к жизненно важным благам непривилегированному большинству, из которого и рекрутируются члены мафии. В Италии мафия, возникшая в среде социально бесправного крестьянства, стала со временем формой продвижения наверх выходцев из социальных низов.
Как только мафия превратилась в универсальную форму борьбы за жизненный успех, окрепла экономически и социально, ее активно стало использовать правительство— оплот закона и порядка. «Не только государство, но и господствующие классы в союзе с политическими группировками, сформировавшимися на региональном уровне, активно эксплуатировали мафию в своих, не всегда благородных, целях». По мере того как сицилийская мафия превращалась в независимую экономическую и политическую силу, с которой не способно было справиться правительство, правящая элита начала предпринимать попытки заключить с ней негласный альянс. Члены мафии – мафиози — захватывали лидирующие позиции в бизнесе и промышленности, отмывая здесь незаконно нажитые капиталы, становились политическими деятелями. Мафия обретала законные формы и еще больше усиливала собственное влияние. В конечном счете альянс перешел в сращивание, взаимное проникновение мафиозной и бюрократической иерархий.
Специалисты отмечают сходство процессов формирования мафии в России и Италии с той лишь разницей, что в первой генезис мафии идет по нарастающей, а во второй — по ниспадающей, поскольку кульминация итальянской мафии пришлась на 30 — 60-е гг. XX в. Первые ростки советской мафии обнаружились, как и в Италии, на аграрной периферии, а именно в республиках Средней Азии и в южных регионах РСФСР.«Рашидовская», «кунаевская», «ростовская» мафии интегрировали в себя практически всю региональную систему Власти и частично затронули центральный аппарат. Мафия появилась на свет вследствие неспособности государства использовать монополию на легитимное насилие в отношении тех, кто попирает и нарушает законы. Причины укрепления и разрастания мафии в 1990-е гг. были аналогичными и заключались в бессилии правительства, неспособного выполнять свои законные принудительные функции по организации правопорядка.
Развитию мафии способствует не только наличие отсталой периферии. Она процветает в условиях неразвитости рыночных отношений. Борьба за власть— будь то ли высокая должность, престиж, политическое влияние, общественное признание, привилегии, капитал и т. п. — естественный мотив поведения людей как социальных существ. Но в одном случае ищутся и находятся законные пути продвижения, а в другом — незаконные. Несовершенство хозяйственного механизма и юридической базы малого, среднего и крупного бизнеса, опутанного массой бюрократических запретов, направляет естественный эгоизм людей в незаконное русло. Ими движет стремление получить выгодный госзаказ, выбить налоговые льготы, возможность пропустить через свой банк денежные потоки из госбюджета, направляемые центром для погашения задолженности по заработной плате, Постепенно между государством и получателем денег возникают мрачные фигуры дельцов-посредников и нечистых на руку чиновников, а средством осуществления посредничества становятся взятки, подкупы, угрозы, «прокрутка» денег и т.п.
Там, где нарушается закон, создается тайное сообщество, групповой сговор, особая мораль. Здесь правит закон омерты. Нравственная основа человеческих отношений девальвируется. Дружба, как самостоятельная ценность, утрачивает смысл удовольствия, приобретаемого от общения с близким тебе человеком. В мафиозной организации она становится инструментом достижения целей, лежащих за пределами непосредственного чувства. «Инструментальная дружба — это разновидность кредитной карточки или пароля, формула которых звучит так: «скажи, что ты пришел от меня» или «назови мое имя». На этой основе возникают жестко структурированные связи: не просто мой друг, но друг моего друга».
Административная система не просто срастается с организованной преступностью и мафией, но и сама строится по тем же принципам. Чиновничья солидарность основывается не на интимно-родственных отношениях, а на принципах инструментальной дружбы. Солидарность чиновников, как и солидарность мафиози, «основана на уверенности, что любые обязательства будут исполнены, — пишет Катанзаро, — ибо они носят взаимный характер. Принцип доверия действует эффективнее любого формального обязательства, юридического акта. В отличие от последнего клятву верности нельзя нарушать. Поэтому можно говорить о превращении квази-родственных и инструментальных отношений в жестко структурированную систему обезличенных ролей и функций».
По природе своей принцип вендетты — исторический рудимент. Кровная месть как способ защиты достоинства своей семьи возможна только в патриархальном обществе, где отсутствует развитая система правовой защиты через судебные органы. Индивид фактически берет на себя функции государства, монополизирует законное насилие. Стоит этому превратиться в обычай, и к насилию начинают прибегать по любому поводу. Нынешний рэкет занимается выколачиванием денег из фирм-должников, хотя в идеале этим должно заниматься государство. Именно оно призвано создавать условия, при которых нарушение денежных взаимоотношений будет невыгодным или уголовно наказуемым. Однако зачастую государство не справляется со своей задачей, и тогда его функции берут на себя частные охранные службы, монополизирующие право на насилие.
